Запомни, никаких комментариев на полях, разве что что-нибудь интересное

Второе Рождество. Теперь свое. Подумала, что они очень разные и о разном. Разные рождественские ночи. Польская Вигилия (не могу сказать, что любая католическая – не знаю, не видела) – это свет свечей, лампадок, фонарей, свет в костелах, звуки органа отовсюду. И ночь в которой действительно есть место младенцу вполне живому, земному, понятному и осязаемому (как осязаемы францисканские ламы-козочки-овечки) в хлеву на соломе под деревянной крышей непременно с такой же деревянной звездой. И ни одной настоящей звезды на небе.

В нашу же рождественскую ночь никакого «младенца в хлеву» никогда поместить не могла. Рождество есть, но оно какое-то другое, нематериальное. Ночь тихая, темная, снежная и воспринимается скорее очень по-народному: последняя ночь, когда гуляет по земле нечистая сила. Одновременное желание чуда и очарование страшной сказки.

В контексте ЖЖизни завертелось в голове это стихотворение:

Франсуа Вийон "Баллада примет"

Я знаю, кто по-щегольски одет,
Я знаю, весел кто и кто не в духе,
Я знаю тьму кромешную и свет,
Я знаю - у монаха крест на брюхе,
Я знаю, как трезвонят завирухи,
Я знаю, врут они, в трубу трубя,
Я знаю, свахи кто, кто повитухи,
Я знаю все, но только не себя.

Я знаю летопись далеких лет,
Я знаю, сколько крох в сухой краюхе,
Я знаю, что у принца на обед,
Я знаю - богачи в тепле и в сухе,
Я знаю, что они бывают глухи,
Я знаю - нет им дела до тебя,
Я знаю все затрещины, все плюхи,
Я знаю все, но только не себя.

Я знаю, кто работает, кто нет,
Я знаю, как румянятся старухи,
Я знаю много всяческих примет,
Я знаю, как смеются потаскухи,
Я знаю - проведут тебя простухи,
Я знаю - пропадешь с такой, любя,
Я знаю - пропадают с голодухи,
Я знаю все, но только не себя.

Я знаю, как на мед садятся мухи,
Я знаю смерть, что рыщет, все губя,
Я знаю книги, истины и слухи,
Я знаю все, но только не себя.